Дороги, которые мы выбираем. (Социальная защита. кто в  ней нуждается?) // Вечерняя Одесса. – 1997. – 22, 25, 27 февраля.

 


 

" Дело не в дороге, которую мы выбираем;

то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу"

(О. Генри)

 

Ни о чем так много не говорят наши депутаты и представители властных структур - все те, от кого в значительной степени зависит наше с вами благополучие,- как о социальной защите. Особенно настойчиво и трогательно ведутся разговоры на эту тему в период предвыборных кампаний. В поисках поддержки и сочувствия (фактически к самим себе) будущие депутаты пробуждают в нас жалость к обездоленным старикам и старушкам, к детям и инвалидам, сводя социальную защиту к благотворительности, к заботе о тех, кто не может сам себя прокормить одеть и обуть.

Нет спора о том, что заботиться о старых и малых, больных и попавших в беду людях необходимо, и что это должны делать и государство и все мы ("всем миром") - люди с крепкими руками, здоровой головой и добрым сердцем. Статья эта, однако, о другом: о том, что социальная защита сейчас крайне необходима именно тем людям, труд которых создает необходимые предпосылки и реальные условия для помощи старикам и больным. Без социальной защиты основной массы трудоспособного населения или той ее части, которая готовит себя к труду, не может быть будущего у государства, и все разговоры о защите старых и больных превращаются в лицемерную демагогию. Социальная защита в подлинном смысле слова - это политика государства, направленная на поддержание достойной жизни своих граждан, на создание необходимых условий их существования и активной деятельности. Важнейшей частью социальной политики является обеспечение условий для осуществления трудовой деятельности. Последняя дает возможность стать полноценным членом общества и является в конечном счете (благодаря соответствующей оплате труда) средством удовлетворения самых многообразных человеческих потребностей.

 

 

Общепризнанным фактом является то, что быстрый развал советского общества в значительной степени был обусловлен тем, что экономическая система последнего не способствовала эффективности трудовой деятельности, не обеспечивала заинтересованность работника в труде, не давала возможность в полной мере проявить инициативу и соответственно препятствовала повышению материального уровня жизни населения до той его высоты, которая уже была достигнута в развитых странах. Повышение заинтересованности работника в труде, создание условий для проявления его инициативы и самостоятельности провозглашались в качестве основополагающих задач реформ, проводимых в постсоветских обществах, их перехода к так называемой " рыночной экономике". В научной литературе эти задачи формулировались как " преодоление отчуждения работника от общественного труда, усиление стимулов трудовой деятельности, формирование новой трудовой мотивации, " чувства хозяина".

Предвидели, однако, что в процессе реформирования население столкнется и с отрицательными последствиями реформ, так называемыми " непопулярными мерами " - с "необходимостью затянуть потуже ремешок", с неизбежностью в ряде случаев изменить профессию, с мизерной суммой государственных пособий нетрудоспособному населению и мн.др. Предполагалось, что придется мириться и с низкой оплатой труда, ибо ее повышение жестко увязывалось с галопирующей инфляцией и очередным "включением станка". "Непопулярные меры" рассматривались как "вынужденные", как необходимая "социальная цена" реформирования, которое в конечном счете приведет к экономическому и социальному благополучию. Реальная жизнь показала иное. " Социальная цена " реформирования оказалась столь высокой, столь значительный ущерб нанесен жизни и здоровью наших граждан, столь сильно урезаны их возможности поддержания и развития образовательного, профессионального и культурного уровней, ущемлено человеческое достоинство, что успешность достижения провозглашаемых целей реформирования весьма сомнительна. Главное же состоит в том, что столь высокая цена совсем не была необходима для осуществления провозглашаемых реформ, а само реформирование, которое должно было развязать инициативу и обеспечить заинтересованность и свободу товаропроизводителя, практически не начиналось. Мы платим за то, чего не существует, либо за нечто иное, что к реформам не имеет никакого отношения, и плата эта непомерно высока. Свидетельством этого является положение прежде всего трудоспособного населения, уровень жизни большинства которого значительно ниже прожиточного минимума. Масштабы обнищания населения превысили все допустимые и недопустимые нормы, бедность стала "привилегией" подавляющего числа граждан, социальная поляризация достигла колоссальных размеров. Сложность характеристики данного явления и понимания его природы с достаточной степенью полноты затруднено в настоящее время рядом обстоятельств. В частности тем, что картина социальной дифференциации определялась путем бюджетных обследований и являлась неотъемлемым элементом статистики. В настоящее время такие статистические данные практически отсутствуют и в качестве источника их получения используются опросы.

Летом 1995 года репрезентативный (представительный) для Украины опрос с целью определения доходов и расходов населения был проведен Киевским Международным институтом социологии (при Киево-Могилянской Академии) по заданию Мирового Банка. Результаты опроса показали следующее: если исходить из данных о среднедушевых доходах (сумма доходов, составляющих семейный бюджет, делится на число членов семьи), а также пользоваться так называемым абсолютным критерием бедности, то ниже официальной границы малообеспеченности находилось 84,5% опрошенных. При использовании абсолютного критерия бедности исходят из величины так называемого " прожиточного минимума", который характеризует уровень дохода, обеспечивающий приобретение минимального набора материальных благ и услуг, необходимых для жизнедеятельности человека при определенном уровне социально - экономического и культурного развития общества.

Можно иметь различные мнения относительно того, какие именно блага и услуги следует включать в понятие прожиточного минимума. Например, включать ли в минимум затраты на образование, культурное развитие и отдых, и в каком объеме и качестве? Известно, например, что потребление этих видов благ составляло, что ни говори, значительную долю нашего благосостояния в недавнем прошлом. Несомненно лишь, что прожиточный минимум не должен исчерпываться затратами на необходимые продукты питания. Он непременно предполагает и затраты на те или иные промышленные товары (хотя бы в минимальном объеме - на одежду и обувь), а также оплату жилья и элементарных бытовых услуг. Расчеты, проведенные сотрудниками Киевского Международного института социологии, определили уровень дохода, соответствующий прожиточному минимуму (на лето 1995 года) как 4 млн. 794 тыс. крб. (включая затраты на продовольственные и непродовольственные товары и услуги).Этот уровень затрат определялся как средний по Украине в целом.

Ясно, что стоимость необходимых продовольственных и непродовольственных товаров в различных регионах Украины колеблется и, соответственно, различаются региональные "минимальные потребительские корзины" и "минимальные потребительские бюджеты", соответствующие прожиточному минимуму. Значение последнего, как уже отмечалось, обусловлено тем, какое основание расчетов принимается, чем " наполняется" "минимальная потребительская корзина". Так, по расчетам сотрудника Социологического центра "Пульс" М. Кунявского (основания расчетов содержатся в "Одесских деловых новостях" за май 1995 года) минимальный потребительский бюджет для горожанина, рассчитанный с учетом стоимости жизни в 13 наиболее крупных городах Украины в мае 1995 года составил в среднем 10 млн. 732 тыс. По его же расчетам в январе 1996 года для жителя Одесской области прожиточный минимум составлял в среднем 19 млн. крб. Итак, абсолютный критерий бедности определяется на основании представлений о прожиточном уровне и минимальном потребительском бюджете.

Относительный критерий бедности - это несколько иное. Уровень доходов, характеризующий границу бедности, определяется как отношение определенного дохода к какому-нибудь значению дохода, которое принимается за точку отсчета. В качестве последней может быть принят, например, средний по массиву среднедушевой доход, а граница бедности рассчитывается как та или иная доля среднего дохода. Так, в обследовании, проведенном Киевским Международным институтом социологии летом 1995 года, в качестве границы бедности было принято 40% среднего по Украине среднедушевого дохода. Соответственно более чем вдвое "сократились" масштабы бедности определяемые на основании абсолютного критерия бедности с 84,5% до 29,4%. Но правомерно ли пользоваться относительным критерием бедности, если средний доход (3 млн. 405 тыс. крб.)практически равен лишь той сумме, которую необходимо затратить только на необходимые продукты питания (3 млн. 69 тыс. крб.)? Ведь 40% от этой суммы не обеспечивают даже физиологического выживания!

С другой стороны, не слишком ли много крб. "отвалили" для прожиточного минимума социологи, вычислив в январе 1996 года цифру 19 млн.? Что думает по этому поводу само население? Средняя цифра, которая была определена на основании ответа на вопрос "Как Вы считаете, сколько денег надо тратить сейчас на одного человека вашего возраста, чтобы ему был обеспечен прожиточный минимум", составляла 25,6 млн. крб. При этом более половины опрошенных под прожиточным уровнем понимали " такой уровень доходов, который обеспечивает скромное, но более или менее достойное человека существование", а 40% считали, что это такая сумма денег, которая обеспечивает физиологическое выживание! Как видим, претензии населения к прожиточному минимуму никак нельзя назвать "завышенными".

Итак, охарактеризовать бедность населения совсем не просто. Кроме различения "абсолютной" и "относительной" бедности выделяют еще и различные с т е п. е н. и абсолютной бедности: "нищету" (наиболее глубокая бедность), "нужду" (средняя бедность), необеспеченность (умеренная бедность). Поэтому, когда приводят цифры, характеризующие "бедность", часто остается неясным, какая бедность имеется в виду: "умеренная", "средняя", или "глубокая". Например, Российский так называемый ЭПИ центр (центр экономических и политических исследований) сообщает, что бедность в России, увеличившись в сравнении с 1994 на 10% достигла в 1995 году 25%. При этом не оговаривается, о какой бедности идет речь. И только сопоставление этих данных с данными различных других источников (которых, кстати, в России в отличие от Украины множество) становится ясным, что имеется в виду "нищета", характеризующаяся доходами, которых недостаточно даже для приобретения необходимого продуктового набора.

Выбор критерия бедности совсем не праздное занятие и досужие вымыслы далеких от реальной жизни ученых. Этими критериями обусловлены ориентиры и, соответственно, оценки социальной политики. Так, в соответствии с законом Украины "Об оплате труда" минимальная зарплата приравнивается к черте малообеспеченности. Даже по официальным расчетам (которые с нашей точки зрения далеки от реальной стоимости жизни) с 1-го января 1997 года минимальная зарплата должна составлять 70,9 гривен. В настоящее время это фактически уровень физиологической выживаемости, или того, что выше мы обозначили как " нищету". Но даже такую минимальную зарплату, как заявил В. Пинзеник, обеспечить невозможно. А если учесть, что зарплата не выплачивается месяцами, то особые преимущества у многих работающих перед пенсионерами вряд ли имеются. Вот и выходит, что бедность и нищета - удел не только пенсионеров и инвалидов, но и подавляющего большинства вполне трудоспособного населения.

Об этом свидетельствовали и данные репрезентативного опроса, проведенного нами в Одесской области в январе 1996 года. Оказалось, что совокупный среднедушевой доход (денежный доход + доход от натурального хозяйства в денежном выражении) более 90% населения области был ниже прожиточного минимума (т. е. доход не достигал 19 млн. крб.). Доход примерно половины опрошенных был ниже того, который необходим для физиологического выживания. Почти треть опрошенных имела доход, который давал возможность приобрести лишь необходимые продукты питания, но был недостаточен для покупки крайне необходимых промышленных товаров. Этим данным практически соответствовали и оценки, которые давали опрошенные своему материальному положению. Так, 38% опрошенных считали, что денег им "нехватает даже на самые необходимые продукты питания". 43% ответили: "На еду, в основном, денег хватает, но покупка одежды или обуви создает для нас серьезные трудности" и еще 14% считали, что на текущие расходы у них денег достаточно, но сбережений нехватает для покупки дорогих товаров длительного пользования.

Кстати об этих товарах. Наличие таких товаров как холодильник, стиральная машина, пылесос и телевизор у большинства опрошенного населения несколько " скрашивало" тяжелое материальное положение и, возможно, в какой-то степени смягчало имеющуюся напряженность. Но, как свидетельствуют данные опроса, доля тех, кто приобрел эти и другие товары длительного пользования после1993 года, не превышает 2-4%. Срок годности этих товаров с учетом мизерной доли их пополнения практически исчерпан. А, как известно, тяжелее всего свыкаться с потерей тех удобств и благ, которые уже имелись. Лимит терпения соответственно иссякает. Возникает законный вопрос: как же живут люди, на какие средства они существуют. Образно выражаясь, не живут, а "крутятся", используя любую, как правило, эпизодическую и не всегда (а точнее,- часто) законную возможность пополнения скудного бюджета. Как правило, такое пополнение связано с профессиональными либо нравственными издержками. Оно изматывает человека, лишает его точки опоры, уверенности в завтрашнем дне, унижает человеческое достоинство.

Спорными являются вопросы, относящиеся к способам получения информации об уровне жизни и, в частности о тем, насколько достоверна в данном случае информация о доходах, получаемая путем опросов. Статистические данные свидетельствуют, например, что наши расходы превышают доходы, что абсурдно. Однако и по данным опроса, проведенного Киевским международным институтом социологии летом 1995 года стоимость потребляемых населением Украины товаров значительно больше, чем величина получаемых доходов. Это обстоятельство может иметь различные объяснения. Однако считать, что получаемые о расходах данные более достоверны, чем данные о доходах, было бы неправильно. Что касается возможных мотивов сокрытия доходов, то они актуальны для незначительной доли населения. Хотя в наших опросах " не стеснялись" в качестве месячного заработка назвать и сумму в тысячу "условных единиц" и более. Вообще бедность сейчас не столь уж популярна, и это можно доказать, анализируя результаты полученных нами данных.

Социологи прекрасно понимают, каковы изъяны той картины социального положения населения, которая складывается благодаря массовым опросам. Из поля зрения, например, выпадает, во-первых, высший слой, представляющий собой политическую и экономическую элиту, крупных и средних предпринимателей, высшую бюрократию, генералитет и директоров крупных предприятий, в руках которых как раз и сосредотачиваются основные денежные средства (по различным данным, это примерно 1-2% населения). Во-вторых, "неохваченным" оказывается и так называемый "андер-класс" ("социальное дно"), представители которых также не попадают в опросы. Последние, таким образом, при изучении социального положения оказываются репрезентативными (представительными) фактически для 97-98% населения. Известный социолог Т.И. Заславская, обратившая внимание на это обстоятельство, считает также, что и верхняя часть среднего слоя, состоящего из мелких предпринимателей, менеджеров, работников бизнес-профессий и "высшей" интеллигенции, в массовых опросах представлена незначительной долей попадающего в выборку населения (примерно 1,5%). Это несомненно сказывается на той картине социального благополучия (точнее, неблагополучия), которая складывается в результате опросов. Тем не менее, последние вполне определенно дают возможность установить характер нашего бедствия, чему, собственно говоря, и посвящена эта статья: положение трудоспособного населения, более того, работающих (включая тех, кто находится в вынужденном отпуске) не отличается существенно от положения нетрудоспособных и пенсионеров.

И это главная социальная проблема: бедствуют и практически нищенствуют не только физически или психически немощные люди, но вполне полноценные, квалифицированные и даже высококвалифицированные работники. По результатам опроса января 1996 года треть работающих считала, что им нехватает денег на питание, почти половина из них не могла приобрести одежду и обувь. Приобретение же товаров длительного пользования не могли себе позволить более 90% опрошенных работающих. Да и средний доход работающих незначительно отличался от среднего дохода неработающих.

Специалисты, исследующие проблемы такого рода бедности ("производственно- трудовой", бедности "сильных"), обращают внимание на то, что именно эта бедность представляет повышенную социальную опасность. Степень и масштабы ее распространения зависят от многих факторов, которые носят и обще-коллективный и индивидуально-личностный характер. Что касается бедности в постсоветских странах, то даже при самом поверхностном анализе складывающихся здесь обстоятельств приходишь к выводу, что бедственное положение населения не в последнюю очередь связано здесь с недоиспользованием "человеческого ресурса", с тем, что потенциально активные и способные к труду люди не трудятся в полную меру. Однако "оптимистическое", утверждение маститого экономиста советских времен о том, что "мы живем лучше, чем работаем", порождает множество вопросов и сомнений в его правдоподобности. Главный же вопрос состоит в следующем: а почему мы так плохо работаем?

Действительно, как свидетельствуют результаты нашего опроса, около 70%. работающих считают, что " могли бы работать более напряженно и интенсивно". Возможно, просто не хотят работать? Однако, как выяснилось, лишь 7% всех опрошенных и 5% работающих предпочитали бы вообще не работать, но иметь какой-либо источник дохода, достаточный "для нормальной жизни". Экономические ориентации подавляющего числа населения носят вполне трудовой характер: люди хотели бы работать и зарабатывать себе на жизнь. Причем, среди работающих тех, кто хотел бы "много работать и хорошо зарабатывать, пусть даже без особых гарантий на будущее", почти в 3 раза больше тех, кто предпочитает "работу без особого напряжения, с небольшим, но твердым гарантированным заработком". Здесь самое время вспомнить, что нас часто упрекают в некоем пороке, мешающем нам самостоятельно зарабатывать и жить, "как люди" - в иждивенческой психологии, в так называемой "совковости". Миф о "совках" не просто представляет наших соотечественников в извращенном виде. Он вреден, т.к. его распространение способствует сокрытию серьезнейших причин нашего бедствия, без преодоления которых трудно рассчитывать на улучшение нашей жизни. Наше движение на пути к рыночной экономике тормозится не пассивностью, леностью и безынициативностью нашего населения, нежеланием брать на себя ответственность и отсутствием самостоятельности, а тем, что фактически блокируется любая общественно - полезная деятельность. Любые трудовые усилия, включая предпринимательскую деятельность, не только не поощряются, а наталкиваются на непреодолимые препятствия, изматывающие людей и не дающие возможность иметь достойный заработок. По нашим данным, например, в январе 1996 года почти треть опрошенного населения и около половины работающих хотели бы иметь "собственное дело". Однако 80% работающих считают, что у них "нет для этого реальных возможностей".

Приведу также любопытные данные, которые поначалу показались неправдоподобными и заставили вроде бы усомниться в чистоте полученной информации: хотя доход так называемых "предпринимателей" (тех, кто имеет собственное дело) в сравнении с доходами представителей других групп работающих значительно выше, он, тем не менее, ниже прожиточного минимума. Подтверждение правдоподобности наших данных мы нашли в материалах Российского ЭПИцентра за декабрь 1995 года - январь 1996 года. Здесь сообщалось, что в России в 1995 году ниже порога бедности находилась 1/5 российских мелких предпринимателей. Это при том, что авторы этих материалов пользовались, как отмечалось выше, критерием бедности, использование которого сужает ее масштабы. Как видим, беды в постсоветских государствах весьма сходны, что дает возможность предположить и наличие сходных причин. Сомнительно, однако, объяснять бедственное положение работающих "незаинтересованностью" или пассивностью и "иждивенческой психологией". Во всяком случае имеющих "собственное дело" и не могущих заработать себе на жизнь вряд ли можно отнести к незаинтересованным и тем более к людям пассивным.

В качестве основной причины теперешнего бедственного положения населения часто называют падение производства (как результат разрыва экономических связей и многих других причин). Безусловно, падение производства, сокращение рабочих мест – немаловажный фактор, который следует учитывать при анализе бедственного положения. Однако особенно следует подчеркнуть: масштабы обнищания населения вообще и работающих, в частности, несоразмерны падению производства и уменьшению объема валового внутреннего продукта (ВВП). К этому следует добавить, что в течение последних лет неуклонно падает доля зарплаты в ВПП. Так, в Украине с 1991 года по 1995 год она уменьшилась в 2 раза.

Если верить закону сохранения вещества, открытого еще великим Ломоносовым, то куда-то же девается то, что к нам не попадает? Это, собственно и есть тот главный вопрос, ответ на который дает возможность понять, какую именно дорогу мы выбираем. Наиболее вероятный ответ состоит в следующем: то, что не попадает к нам, оседает в карманах тех самых 1-2%, представляющих властные и мафиозные структуры, монополизирующие всю хозяйственную деятельность, сконцентрировавшие власть, финансовые и имущественные ресурсы в своих руках. Именно они выбирают дорогу в соответствии с тем, что "внутри них". Их алчность, эгоизм и безнаказанность, их безответственность и, в конечном счете, безразличие к судьбам своей страны направляют их действия по совершенно определенному пути: блокируется всякое проявление инициативы и самостоятельности тех, кто не входит в их кланы и группировки, кто хоть в какой-то степени может выступать как препятствие на пути к их личной наживе.

Вокруг них, как круги на воде от брошенного камня, распространяются благодеяния на тех, кто так или иначе обслуживает эти 1-2%: помогает прокручивать их сделки, квалифицированно вести их дела (в частности, умело обходить законы), кто выступает в качестве подставных лиц, "владеющих" многочисленными кафе и магазинчиками. Кто, наконец, их охраняет, лечит и развлекает, кто строит и отделывает им "евроквартиры" и дома, образовывает и "обкультуривает" их детей. Материальное положение этих групп не только не ухудшилось, а даже улучшилось, ибо эти люди оплачиваются более щедро и их доходы относительно высоки. Но таких людей немного, ибо они работают, (а точнее обслуживают) в конечном счете лишь эти 2%. Не случайно на вопрос о том, "как изменилось материальное положение семьи за последние годы" лишь 10% опрошенных ответили, что оно улучшилось, у 6% осталось прежним, а у основной массы населения оно в той или иной степени ухудшилось и более всего "ухудшилось существенно" (56%).

Бедственное положение подавляющего числа населения обусловлено не только низкими доходами, но и практически полным развалом системы доступных услуг, бесплатного образования и здравоохранения, систем дошкольного и внешкольного воспитания, доступного культурного отдыха. Не случайно неуклонно снижаются оценки населением так называемой "рыночной экономики". По нашим данным в январе 1996 года впервые за все послеперестроечное время число противников "рынка" превысила число сторонников. Тогда как начиная с 1989 года среди жителей нашей области, особенно среди одесситов, количество сторонников рынка и частной собственности было наибольшим в сравнении с другими областями Украины (за исключением, пожалуй, Западных ее регионов).

Небывалого размаха уже в 1995 и 1996 годах достигла социальная поляризация населения. Даже устанавливаемая на основании данных проведенных опросов она характеризуется необыкновенно широкими масштабами. По данным Киевского Международного института социологии летом 1995 года по Украине в целом доходы 10% самых низкодоходных в 35,5 раз меньше, чем доходы 10% наиболее высокодоходных, попавших в выборку. Результаты нашего исследования в январе 1996 показали, что это соотношение для Одесской области составляет 1:45 (расчет осуществлялся Ю. Ткачук). Примерно такое отношение, по мнению Российских социологов, характеризует социальную поляризацию в Москве, значительно превышающей поляризацию в других российских городах и регионах. Для сравнения можно привести данные 1989 года, характеризующие соотношение личных душевых доходов 10% "высших" и "низших" в различных странах включая СССР: в США - 14:1, в Швеции - 11:1, в ФРГ - 7:1, в Японии - 6:1, в СССР - 5:1, ГДР - 4:1, в Китае - 3:1.

Однако, в "перестроечное" время данные о социальной поляризации в СССР, как известно, подвергались справедливой критике за то, что в них не учитывались многочисленные льготы так называемой "номенклатуры" и прежде всего из общественных фондов потребления. Особенно значимы оказывались в данном случае доходы высшего слоя номенклатуры, которая составляла 0,002% населения и 0,004% работающих. Информация о социальной поляризации в СССР критиковалась и за другое: приводя данные о соотношении доходов 10% "низших" и 10% "высших", доходы высшей номенклатуры и доходы номенклатуры вообще (которая вместе с персональными пенсионерами составляла 0,5%) как бы "разбавляют" доходами высокооплачиваемых служащих и интеллигенции. Подлинная сущность имеющейся социальной поляризации, таким образом, оставалась невыясненной.

Разумеется, если брать другие соотношения (что часто, и делалось, чтобы показать степень эксплуатации и концентрацию доходов в капиталистических странах), например, 5% и 5% или, еще нагляднее, 1% и 1% , то разрыв значительно увеличивается. Однако хочу напомнить, что отношение 1:45 рассчитано без учета дохода 1-2% самых богатых, не попавших в выборку. Если же учесть их предполагаемые доходы в общей сумме доходов 10% "высокодоходных", то разрыв увеличится не менее чем в полтора раза и составит 1 к 60 с лишним. Это существенно отличается от того, что давала в 1995 году применительно к Одесской области официальная статистика, в которой должны были бы учитываться доходы всех(1:14). О колоссальной концентрации доходов свидетельствуют и другие показатели. Так, рассчитанный М.Б. Кунявским коэффициент концентрации доходов (коэф. Джини) равен для области 0,547 (для Одессы - 0,563). По мнению же специалистов, предельно допустимое его значение для трансформирующегося общества 0,40-0,45.

Все приведенные данные, как мне кажется, дают ответ на вопрос о том, кто нуждается в социальной защите. Социальная защита не благотворительность, не милость и даже не помощь по отношению к слабым и обездоленным. Социальная защита есть обязанность государства по отношению ко всем своим гражданам. Население (причем все его группы) вправе не только ждать, но и требовать этой защиты, иначе зачем же нужно государство? И в этом риторическом вопросе нет никакой "совковости", а есть лишь осознания необходимости сохранения человеческого достоинства и признание подлинной ценности государства, именуемого соответственно Отечеством.

Возвращаясь к названию статьи и ее эпиграфу хотелось бы напомнить об основной идее и персонажах одноименного рассказа О.Генри. Золото и большое количество денег, захваченных двумя грабителями в результате разбойного нападения на железнодорожный экспресс, достается одному из них, который убивает напарника, своего старого друга, сославшись на то, что его лошадь (Боливар) "не вывезет двоих". Глубина идеи О. Генри состоит в том, что убийца и в других, вполне цивилизованных условиях, став главой маклерской конторы, руководствуется тем же жестоким принципом. Не чрезвычайными обстоятельствами, по мнению О.Генри, определяется поведение грабителя, а тем, что внутри него есть то, что заставляет его при всех обстоятельствах вести себя так, а не иначе. Применительно к нам это означает, что уповать на справедливость и элементарную порядочность бесполезно. Разве что надеяться на элементарное благоразумие наших "счастливчиков", на их понимание того, что истощенный и изможденный до предела "Боливар" не вывезет и одного!

И наконец, размышляя над тем, что заставляет "их" выбирать ту или иную дорогу, думаешь и о том, а что "внутри нас" заставляет идти по той дороге, которую они выбирают для нас.